Страница истории поселка Гульрипш в Абхазии

Борис Андреевич Лавренёв - замечательный русский писатель. Его знаменитые повести - "Сорок первый" и "Седьмой спутник" были экранизированы и до сих пор демонстрируются на телеэкранах. Он построил и подарил любимой молодой жене маленький элегантный домик. Много лет спустя, на закате жизни, Елизавета Михайловна продала московскую квартиру и на вырученные деньги издала собрание сочинений своего покойного мужа.

Имя поэта, писателя и драматурга Константина Михайловича Симонова широко известно. Он одним из первых построил дачу в Гульрипши и жил там с актрисой Валентиной Серовой. У него были прекрасные отношения с местными поэтами, некоторых из них он переводил на русский язык. Позднее Константин Михайлович построил для себя и Ларисы Алексеевны Жадовой другой дом, в котором, в частности, в 1965-1970гг был написан роман "Последнее лето". После смерти писателя, этот дом был преобразован в музей.

Рядом приобрёл небольшую "мазанку" друг К.М. Симонова - писатель Борис Леонтьевич Горбатов. Наиболее значительные его произведения: "Обыкновенная Арктика", "Донбасс", "Непокорённые". Он недолго жил в Абхазии, его здоровью этот климат оказался противопоказан.

Известный абхазский поэт и общественный деятель Иван Константинович Тарба был душой этого замечательного места. Прекрасно образованный, благожелательный ко всем, он вместе с женой Этери - народной артисткой Абхазии, притягивал в свой дом, в свою "пацху" многочисленных друзей и просто соседей. Он любил рассказывать о своих "корнях", о том, что в одном горном селе периодически собираются все члены его рода, носящие фамилию Тарба, их бывает более трехсот человек.

Невысокий "формальный" забор отделял участок И.К. Тарба от его соседа - поэта Евгения Евтушенко, который очень любил это место и жил там при малейшей возможности. Десятки отдыхающих, поклонников Евгения Александровича, останавливались у его забора и с любопытством осматривали дом и огромную вазу с надписью "Станция Зима".

Грузинский поэт Карло Каладзе был очень колоритной личностью: крупный, с большой седой головой и громким голосом. Он вместе со своим другом, художником Гиглой Пирцхалавой, любил розыгрыши. Однажды около дачи остановилась группа экскурсантов, и один из них спросил Гиглу: "Это, что - столовая?" "Да, конечно, заходите!" - тут же отреагировал Гигла. Они расселись вокруг огромного стола и стали с нетерпением стучать ложками и требовать официанта. В этот момент по лестнице со второго этажа спустился разгневанный Карло, который выпроводил непрошеных гостей.

Зураб Церетели, представлять которого нет необходимости, ежегодно устраивал торжественное празднование дня рождения своей жены - Иннесы. Он нанимал автобусы "Икарус", они ехали вдоль побережья, останавливались около каждого дома и сигналили, приглашая всех находящихся там в гости. Соседи, дачники, друзья соседей и дачников, все, кто были в доме, размещались в автобусах, которые отвозили их в расположенный в горах ресторан "Мерхеули". Гости рассаживались, выбирался тамада, и начиналось весёлое и остроумное представление.

Замечательным человеком и писателем был Нодар Думбадзе. Его книгами - "Я, Бабушка, Илико и Илларион", "Я вижу солнце", "Белые флаги" и другими зачитывались. В них было много автобиографического. Когда родителей в 1937 году посадили, именно бабушка воспитывала маленького Нодари. Это был обаятельный остроумный общительный человек. Вокруг него всегда была масса друзей, и он не мог, да и не хотел, оградиться от них, как, например, это делал К.М. Симонов, строго соблюдавший творческий режим. Нодар и умер на даче: вышел из-за стола на улицу и сел на скамейку - ему стало плохо. Его похоронили в Тбилиси в детском парке, который он создал, и который носит его имя.

На "правом фланге" этого кусочка побережъя нашёл приют пансионат "Литературной газеты". Он быстро приобрёл популярность, благодаря своему расположению непосредственно на берегу моря, прекрасной природе и хорошему обслуживанию. Здесь отдыхали журналисты Л. Графова, В. Поспелов, Л. Великанова, Ю. Щекочихин, Л. Польская и другие; писатели И. Меттер, Ю. Крелин, Э. Графов, Г. Боровик; поэты А. Городницкий и А. Наль; историк Н. Эйдельман; художник Б. Жутовский и многие другие. На дачах у своих друзей и "дикарями" здесь бывали А. Твардовский, Ф. Искандер, Е. Камбурова, Г. Волчек, М. Плисецкая, Р. Щедрин, Д. Бальтерманц, М. Рощин, Е. Васильева, Н. Архипова, Г. Менглет, Т. Назаренко, Б. Ахмадулина, А. Митта, А. Вознесенский, Е. Винокуров, И. Карташова - всех перечислить невозможно.

Днём все работали, каждый на своём поприще, а по вечерам дома светились, подъезжали машины, слышалась русская, абхазская, грузинская речь, жизнь, как говорится, била ключом. По набережной гуляли отдыхающие из соседнего дома отдыха "Агудзера", которые с любопытством рассматривали довольно скромные, по нынешним временам, дачи знаменитых людей. В гостях у первого редактора популярнейшей в то время газеты "Футбол" Мартына Ивановича Мержанова всегда было много гостей: приезжали москвичи, из Сухуми навещали главный редактор газеты "Советская Абхазия" Г.С. Семенов, его жена Цаква Ханелия - директор дома моделей, фотокорреспондент С.И. Коротков. Белла Ахмадулина и Евгений Евтушенко дарили ему стихи. Стены кабинета Мартына, как называли его друзья, были украшены редкими фотографиями из военной и спортивной жизни. Посетители, как в музее, рассматривали их и слушали очевидца взятия Рейхстага, подписания капитуляции Германии, а после войны - футбольных баталий на нескольких чемпионатах мира.

После смерти М.И. Мержанова, традиции дома поддерживала его дочь Ольга и её муж - авторы этой статьи, и их сын Павел. Частым гостем у нас был поселившийся сразу после войны в Сухуми бывший военный фотокорреспондент "Правды" Семён Иосифович Коротков. Среди его многочисленных военных фотографий была одна, завоевавшая множество наград на советских и международных выставках. Её история такова.

Во время тяжёлых боёв под Севастополем, в 1942 году, он сделал фотографию молодого абхазского парня, красивого улыбающегося моряка, грудь которого была перепоясана пулемётными лентами. Началась бомбёжка, и он не успел спросить его имя и фамилию. Когда на следующий день С. Коротков пытался найти этого парня, то оказалось, что во вчерашнем бою он погиб, и фотография так и осталась безымянной. Через несколько лет, работая разъездным фотокорреспондентом газеты "Советская Абхазия", С. Коротков показывал всем, с кем встречался, фото погибшего воина, но никто не мог его опознать.

Но, настойчивость была вознаграждена. Однажды в высокогорном абхазском селе жители узнали своего земляка Алексея Аршбу и показали дом, где жила его одинокая мать. Вот эта фотография, на которой седая и старая, но красивая женщина держит в руке последний снимок своего сына, обошла многие страны, а у нас до сих пор вызывает слёзы.

В 1982 году мы решили посадить на своём участке деревья фейхоа и обратились за помощью к местному агроному Агрба. Вместе с ним поехали в эстонскую деревню. Я раньше слышал, что уже более ста лет в Абхазии компактно живут эстонцы, но то, что увидел, превзошло всякие ожидания. Неожиданно за поворотом открылся ряд добротных кирпичных домов, характерных для Прибалтики. Около каждого дома тщательно ухоженные сады, между деревьями посыпанные песком дорожки. Мы подъехали к одному из домов, где жил знакомый агронома эстонец по фамилии Кнут. Он провёл нас по саду, с гордостью показывая различные деревья и кусты, рассказал об истории своей семьи, о переписке с селекционерами разных стран, о том, что одному сорту яблок присвоено его имя. С горечью говорил, что некому передать в наследство это прекрасное хозяйство, дети не хотят возиться в земле, получили высшее образование и разлетелись в разные города. Хозяин позвал жену, которая тут же выкопала саженцы фейхоа, завернула каждый в целофан и вручила нам. Затем она пошла в дом и вынесла нам несколько копеек сдачи. До сих пор, у меня перед глазами стоит прекрасный дом, замечательный сад, и благожелательный эстонский фермер в большой круглой шляпе и брюках на подтяжках. В начале перестройки шли бурные дебаты о её перспективах, все были радостно возбуждены, жили надеждой на благополучные перемены.

Журналист Юрий Щекочихин записал в "Гульрипшницу" - альбом авторов этой статьи: "Я сказал, что если пять лет продержимся, то всё будет в порядке. А через пять лет те, кому сегодня семнадцать, уже не дадут им снова всё сломать. Пять лет! Предлагаю через пять лет собраться обязательно в этом замечательном доме и проверить, кто был прав! Нам бы надежду, а с остальным как-то выживем." И дата - сентябрь 1982 г.

Не продержались: через пять лет уже не было Советского Союза, и набирала кровавые обороты межнациональная вражда. Грузино-Абхазский конфликт - трагическая страница в жизни обоих народов, это слишком больная и серьёзная тема. Мы ограничимся только своими личными впечатлениями о его влиянии на жизнь обитателей дачного поселка в Гульрипши.

Основные события разыгрывались в Сухуми, у нас были лишь их отголоски. Первоначально наша улица "Набережная" была переименована в улицу "Гулиа". В июле 1989 года у нас на даче отдыхали Владислав и Людмила Гайдукевич. Они рассказывали, что в это время настроение переменилось. По улицам туда-сюда мчались машины, ходили возбуждённые люди, у некоторых в руках были охотничьи ружья. С домов срывали таблички "ул. Гулия", врывались в дома Георгия Гулия и Ивана Тарба и устраивали в них погромы.

Наши друзья по ночам ложились спать на пол, опасаясь шальных выстрелов. Однажды они шли по улице, рядом остановилась машина и оттуда высунулись лица, явно агрессивно настроенные. Находчивая Люда спросила: "Ребята, где здесь можно купить хлеб?", "ребята" сразу оттаяли, наперебой начали объяснять, напряжение было снято. С большим трудом, с помощью погибшего вскоре Джумбера Беташвили, им удалось улететь в Москву.

Мы прилетели на дачу в сентябре 1989 года. Транспорт почти не работал: исчез бензин. Отдыхающих было мало, как никогда, в одном из корпусов дома отдыха "Агудзера" были размещены солдаты, вход охраняли автоматчики, по берегу ходил патруль. В городе стояли бронетранспортёры. Это была наша последняя поездка на дачу в Гульрипши. Последующие события в Абхазии общеизвестны: по ней сначала прошли грузинские войска, потом они были отброшены абхазскими войсками. Эти две волны опустошительно прошли по абхазской земле, включая Гульрипши. Все дачи стояли брошенные своими владельцами. Они были разграблены, все деревянные части (стены, заборы, мебель, скамейки и т.д.) были использованы местными жителями для отопления собственных домов. На участках бродили свиньи и коровы. Дачу Е. Евтушенко сожгли, пансионат "Литературной газеты" разворовали. Недавно, в 2002 году, одна наша знакомая, много раз гостившая на нашей даче, побывала в Гульрипши. Она прошла по набережной, увидела каменные остовы, которые остались от всех дач, с трудом нашла наш участок и те руины, которые остались от дачи. Берег мёртв...

Что-же стало с бывшими обитателями?

Некоторым из них "повезло": они умерли, не дожив до войны, разрухи и межнационального озлобления. Это А. А. Гогиберидзе, М.И. Мержанов, К.М. Симонов, Н. Думбадзе... Других жизнь разбросала по всему свету.

Евгений Александрович Евтушенко приезжал как-то с помощью военных, на бронетранспортёре, чтобы посмотреть на то, что когда-то было его домом. Он разграблен и сожжён.

Трагична судьба Ивана Тарба. Он был сторонником мирных отношений абхазцев и грузин, т.е. исповедывал то, что его соплеменники, а также их противники, предавали анафеме. Разорвавшимся около дома снарядом была смертельно ранена жена. Он безуспешно пытался вызвать "скорую помощь", Этери истекла кровью и скончалась у него на руках. Психика Ивана Константиновича не выдержала, говорят, он бродил по улицам Сухуми, закрывая глаза убитым и абхазцам и грузинам. 21 января 1994 года Иван Константинович скончался. Он не смог пережить гибель Этери и трагедию своей Страны.

У нас сохранился подаренный им сборник стихов, там есть такие строки:

"Сияет мой Гульрипш нарядом

Непобедимых дней весны.

Отсюда, восхищенным взглядом

Я обвожу мою Апсны".

И из стихотворения "Россия":

"Я впитал красоты России,

Не спеша проходя по ней.

Дали русские - мне родные,

Люди русские - всех родней".

Это звучит как завещание...

Казалось, что память об этом месте умерла, но это не так. В телевизионной передаче "Жди меня" выступал Мераб Давитая. Его отца, председателя колхоза в Гульрипшском районе, и дядю расстреляли, но он сказал, что не держит зла на убийц, он понимает, в какой момент народного озлобления это было сделано. Мераб призвал тех, кто там жил и кому дорого это место, в том числе известных всему миру людей, поднять свой голос в защиту общечеловеческих ценностей, восстановить прошлую прекрасную жизнь, сначала в памяти людей, а потом и в действительности.

Другой молодой человек, внук журналиста и писателя Мартына Ивановича Мержанова, Павел Мержанов, открыл сайт в интернете, одну из страниц которого Вы сейчас читаете. Так что, слова Юрия Щекочихина, сказанные им в 1987 году, остаются актуальными и сейчас: "Нам бы надежду, а с остальным как-то выживем".

А.В. Василивицкий, О.М. Мержанова